Стихи

Олег Чумаков

Кровь дракона

стихи и песни

Пролог

Снова снег и снова тает. Настоящей нет зимы. И никто уже не знает Где начало у весны. Снег теперь уже не белый, Он давно затоптан в грязь. Он как город наш, весь серый, Нынче и погода мрась. И качается уныло, Сквозь промокший и в пыли, Лозунга, кумач постылый, Где о сказочной были. Разъедает соль ботинки, Что со снегом пополам. Эти зимние картинки По утрам и вечерам. Разбрелися по подъездам Кто с гитарой, кто с вином. Ну а мы живем проездом, Каждый в чем-нибудь своем.

И глядим из окон хмуро Как плескается рассвет. Снег, с отливом дыма, бурый, И ведь это все не бред. Видно бог послал проклятья На двадцатый век земли. Он сорвал со лжи все платья, Чтоб мы правду сберегли. Видно ангелы взбесившись Расходились в небесах. Зелья смертного напившись Ужасом встают в глазах. Но взираем равнодушно, Нет другого нам пути. Нам в своих клозетах душно, Но отдушин не найти. И сморкаемся упрямо Гриппом прямо в рукава. Мы всю жизнь смотрели прямо, Где уж тут нам до платка. Снова снег, местами белый, Не коснувшийся земли. Не украсит город серый, Видно времена прошли.

Человек

Вот и корни потянулись, Стебелек один взошел. Щечки розовым надулись, Вот уже и сам пошел. Побежал, портфель на плечи, Отзвенел еще звонок. Руки — ветви ищут встречи, Потянулся колосок. Вот уже шумит листвою, Спорит с ветром неудач. А с луною молодою Шепчет осени — не плачь. Развернулись плечи силой, Расцвела его мечта. Да сковало корни тиной, От морали вся беда. Укрывали свое чадо От житейских непогод. А теперь помочь бы рады Только чем? В самих гниет. И весенним таял снегом Окружавший его мир. Вот он вырос между делом Миллионами квартир.

Во сне...

Если мне приснится дождь я с утра умоюсь. Если мне приснится снег, потеплей укроюсь. Если ты приснишься мне, солнышко родное, Значит это не во сне, и тепло земное.

12 месяцев

Сентябрь — месяц ожиданий Октябрь был пустых надежд. Ноябрь — месяц пожеланий, Причесок смена и одежд. Декабрь славится как праздник, Январь бездельем своим. Февраль — морозище проказник. Отмечен нерестом налим. А в марте грянут перемены, Апрель сломает старый лед. И в мае праздничной измене Придет на смену перелет. Июнь — стремительный и нежный, Июль совсем наоборот. Но август, будто бы прилежный, Но все равно все переврет.

Тридцать три

Меня распяли в тридцать три, А в двадцать восемь я прозрел. Кричали мне — ты посмотри, Но в двадцать пять я не успел. Я в двадцать два ещё не знал, А в двадцать просто не созрел. В семнадцать просто я устал, Завыл, но всё же не допел. В шестнадцать был я пацаном, В пятнадцать вроде начал пить. В двенадцать плакал перед сном, Я в первый раз шёл хоронить. Я в десять лет умерен был, А в девять двоечником стал. В семь лет про детство я забыл, А в пять чего-то я сломал. В три года начал говорить, А в два, наверно, я пошёл. В утробе понял я, что жить Мне будет трудно и ушёл. Меня распяли в тридцать три...

Я пытался...

И любить я пытался и дружить, И на рыбалке, рыбу всякую, ловить. Вино разливать пополам, А на дне оставалось врагам. Я предсказывать как-то пытался, Хорошо, что никто не дознался. Прошлое пытался вернуть, Подумали — пытаюсь надуть. Я пытался картины писать, Просто краски смешивать и называть. Но таких чудаков немало, Звезда моя видно проспала.

Сказка на тему было у старика три сына

Было у дурака три сына, Первый был умный, но дурак. Второй дурак, но сообразительный, Третий ни так, ни сяк. Жили они в большом доме, На седьмом этаже, В малогабаритной квартире, Комунальной (с соседями). Все трое были трудолюбивы, Но работать не хотели. Пили водку редко, но по многу. А вообще-то у этой сказки нет конца. И залетела к ним, в форточку, однажды...

Правое и левое

В моей черепной коробке два полушария: Правое и левое. Из моих плеч растут две руки: Правая и левая. Сразу после живота начинаются ноги: Правая и левая. На лице моем два глаза глядят: правый и левый. В груди моей дышат два легких: Правое и левое. И только сердце одно: Оно левое...

Посвящение стоматологам

Есть такие стоматологи — это вам не проктологи, И даже не гинекологи, и совсем уже не психологи. Свое дело знают на зубок и в теории, и в практике, и в Якутии, и в Антарктике. И в Москве в частной клинике тоже, Помолитесь, и вам повезет, быть может!!!

Посвящение поэту Дулесову

Вот так мы все стремимся в высоту, Поближе к звездам, к призрачному счастью. Не рассчитавши сил и глубину, К родной земле мы припадем от страсти.

Одноклассники

Все мы вместе веселимся Нет нам горя, нет границ. Встретим утро и простимся И не вспомним даже лиц. И никто рыдать не хочет При народе, а тайком. Но слеза глаза щекочет, От восторга в горле ком!

Избушка

На опушке леса тишина прозрачная, И стоит избушка в стороне невзрачная. Не курится дым над печной трубой, Не живет здесь даже видно домовой. Завалился угол, прохудилась крыша, Покосились ставни, видно срок ей вышел. Обросла вся мхом, словно старый пень. Словно в забытьи, вспомнил этот день. Вековые сосны солнце заслонили, Запахом своим словно опоили. Кажется, вот-вот отворится дверь Вылетит яга или злой кащей. Страх и любопытство так одолевают, Вдруг кого-нибудь здесь я повстречаю. Но опять прозрачна тишина вокруг. Я придумал это для тебя мой друг.

Умирают уже

Умирают уже не от пуль, не от ран, И в окопах не дохнут как мухи. Умирают теперь закурившие «план» Порождает безумие слухи. От невежества стали теперь умирать, В пьяных драках, и от запоев. От того, что кого-то учили не лгать, Нету нынче посмертных героев. От заразы, от рака, инфарктов, кто как, От простуды простой умирают. Медицина разводит руками, там так, Там все больше чего-то не знают. Задыхаются нынче от злости тупой, Ненавидят себя, и друг друга. Доверяются больше надежде слепой, Обесценилось звание друга. Доброту превратили в наживу страстей, Страх и жадность все больше в почете. Бродят толпы безликих, но разных мастей, И душа больше нынче не в счете. Умирают от страха быть смертным как все, Свое прошлое взглядом окинув. Забываются в долгом, мучительном сне, Без следа и навечно покинув.

Новый день

Необдуманная мысль, Необдуманная фраза. Необдуманная жизнь, Недодумаешь и сразу Иногда перевернешь, А когда тебя ударит, Оглянешься и поймешь, Что не так ты жил как надо. Человеческая память, Человеческая слабость Иногда нас больно ранит, Иногда доставит радость. Но когда забыть нельзя, Что была твоя вина, Где тогда нам силы взять, Чтобы не сойти с ума. После самобичеванья, После всяких перемен, После разочарованья, Наступает новый день. Иногда не хватит жизни, Чтобы встретить этот день, А когда решает выбор, Не скрывайтесь в свою тень.

Может быть кто-то Скажет с упреком, Что за стихи? Автор бездарен, Непопулярен, Но не спеши, И без лишней причины Автора не вини.

Казак

Рано, рано по утру оседлал коня, До дому, с чужбинушки, возвращался я. Ждет меня красавица, милая жена. Ждет меня, печалится, матушка моя. Где же ты разлучница, Где ж судьба моя. Что же ты меня бросила, Мне домой пора. Я склонюсь кручиною над рекою слез. Преклонюсь пред милою, милою женой. Обниму за талию, на руки возьму. Но целовал я женушку, лишь во сне, свою. Подо мной заплакал конь от усталости. Завернул на чей-то двор я из жалости. Верно, брат ты мне служил, а теперь прощай. Эй, хозяин свежего мне коня давай. У костра, в степи ночной, лег я отдохнуть. Тяжела дороженька, эх не близкий путь. Отпустил коня гулять, трубку закурил. И по дому своему снова загрустил.

Общага

Общага, неугомонная общага, Тебя порой так нехватает. Один господь наверно знает, Чем ты была для нас общага. Мы ночью пели под гитару, И под утро ложились спать. А вечером сдавали тару, И начиналось все опять. На первом курсе мы «зубрили» Гранит науки, по ночам. А, провалившись, долго пили, И отходили только там. Мы только там перерождались, А кто не выдержал — ушел. Я тоже след свой там оставил, Я тоже там себя нашел. Нет, не забудутся ночные Походы в поисках «бычка». И темнокожие, борзые Национальные друзья. В дыму табачном угорая, Решали — с понедельника, Сомнения все отвергая, Сначала жить начнем — пора.

С куполов снимают золото

С куполов снимают золото Словно кожу, сердце рвут. Переплавлено и смолото Лики в рожу, книги жгут. Вековые стены рушат, Не рыдают, их не бьют. И болота вокруг сушат, И не знают что поют. Поснимали все иконы, И пропили веру в них. Ну а божие законы Поделили на триптих. Заровняли тракторами, Запахали даже звон. А с Христом решили сами, И прогнали его вон. И осталась одинокой, И без веры нашей — пусть. Только скорбью глубокой Больше меры полна Русь.

Портрет

На нас смотрели без упрека Немного грустные глаза. То были древнего истоки На том портрете — римлянка. Черты лица — строги, упрямы. А прядь волос легка, игрива. О! Как прекрасно, боже правый! Ну, как пройти, не глядя, мимо. Я был настолько поражен Игрою чувств средневековья И был немало удивлен, Что автор — русский.

Во сне...

Два шага назад, два шага вперед, Из сил выбиваясь, тащит и прет. Два шага назад, от злости кричит. Сдирая мозоли, на месте стоит. Три шага вперед, сатанеющий взгляд. До черты пять шагов, он и сам уж не рад. Два шага вперед, миллион за пари. Кровь стучит в голове, хоть умри, но дойди. Взорвалась толпа, вот он чуть не упал. Здесь азарт приобрел до предела накал. Вот он боль превозмог, и еще полшага. Сильный был человек, если нес он быка. Два шага назад, два шага вперед, Ремни режут кожу, дойдет, не дойдет. И я был в толпе, и я тоже кричал, Но вот он черту зацепил и упал. Ревела толпа, он дошел, дотащил. Но уткнулся в песок, бык его придавил. Кровь из носа ручьем, он хрипел и молил. Но кто ставил, давно про него уж забыл. Кто успех обмывал, кто себя пропивал, Ну а он во дворе в луже крови лежал. Два шага назад, два шага вперед, По небу теперь свою ношу несет.

Гроза

Свинцом нависла тишина И чернотой давило небо. Перед грозою лишена Любая тварь защиты неба. Крепчает ветер, гнет траву, И вот уже деревья клонит. А все, что было на плаву, На берег вытащил и гонит. Вот раскололось на куски, Слепящий миг наполнит страхом. Звук, рядом лопнувшей доски, Затмит умы безумным крахом. И хлынет на землю вода, Снесут потоки рук творенье. Замкнут на ком-то провода, И чье-то кончится терпенье. О чудо! Молния как шар! Холодным потом по спине. Горит земля. Кругом пожар Маячит тенью на стене. Вот кто-то выхватил ружье, И нервы лопнули на миг. Решилось все, давай — мы ждем Заполнит все последний крик.

Немного, немало...

Немного, немало воды утекло, И вот опустело за речкой село. Не лают собаки, молчат петухи, Не гонят там браги, ушли мужики. Гнилые развалины вместо домов, И печи повалены силой ветров. Природа бушует в этих местах, А сердце тоскует о прожитых днях.

Словно я не родился

Словно я не родился, Вроде и не со мной. Словом взял и напился Я ее красотой. На погибель, наверно, Я дурмана хлебнул. Пригубил-то безмерно, Да навечно уснул. Я уснул, не проснулся, Сердце так и рвалось. С головой окунулся, Только вот не сбылось. И пьянея от страсти, Обо всем позабыв. Кони бешеной масти Меня мчали в обрыв. Мне груди не хватало Встречный воздух глотать. Но виденье пропало Я устал ее ждать. Словно я не родился...

Молитва

О боже! Что же это? Почему лицо твое спокойно? Почему ты допустил такое? Почему одни смеются, а другие плачут? Разве это навсегда, и нельзя иначе? Что такое невезенье, разве твоя прихоть? Ты нашел на удивленье очень легкий выход. Отпускать грехи молитвой, На иконах лик невинный Вызывает лишь смятенье, А потом опустошенье. И прильнув к руке вспотевшей божьего отца Пред тобою усмиряют чуткие сердца. Оплетают паутиной тех, кто был склонен. Ты молчишь опять, ну что же, я не удивлен.

Из прошлого

Когда человек человека не понимает Бывает ведь так, обвинит, а за что и не знает. А может и просто, сказал сгоряча, мол, не в духе. Случаются ссоры, разводы, раскаянья, муки. Давайте научимся слушать друг друга внимательно И радость с бедою делить пополам меж собой. И все обещанья свои выполнять старательно, Чтоб не было повода больше для этих вот ссор. Когда повстречается вдруг, после долгих разлук, Обнимет и скажет привет как обычно твой друг. Поймешь, может быть, что его ты совсем позабыл, И старую память, и дружбу не сохранил. Не надо делиться с друзьями одними слезами, Опору искать в них, как только приходит беда. Я честно скажу вам, но только все это меж нами, Я сам был таким, но не помню лишь только когда. Когда человек человека не понимает, Бывает ведь так, и с вами признайтесь, бывает. Не надо скрывать и молчать, когда надо сказать, И лучше молчать, когда нечего больше сказать.

Поросла бурьяном тропка

Поросла бурьяном тропка Через сад, в калитку, меж дубов. Здесь крапивой обжигало локти Детство босоногое мое.

Я в детстве много книг читал

Я в детстве много книг читал, Как губка впитывал и жадно познавал. Но вот я вырос, перестал читать, Решил обратно все отдать.

Вещий сон

Я иду по росе среди белых берез, а глаза полны слез, голова полна грез. От стены до стены там по пояс трава. Может ты и права, ни к чему нам слова. Почему же я здесь, от стены до стены, эти белые сны пустотою полны. Почему кто-то ходит меня стережет? Ты скажи кто мне лжет, кто там дико так ржет. Вот за этой стеною наверно весна, и мне клетка тесна, я в безумии сна. И мне кажется, что сумасшедшим я стал, как с вершины упал, или с прошлым порвал. И сливаются стены без окон во мне, в моем прожитом сне, успокоясь на дне. А за этой стеной верно солнце встает, и там птица поет, чье-то счастье живет.

А меня давят стены своей белизной, под замком здесь покой, и все это со мной. И уйти мне нельзя, можно просто кричать, или даже стонать, или волосы рвать. Можно биться об стену шальной головой, но за толстой стеной сохраняют покой. Не услышать отсюда ни воплей, ни стон. Вон доносится звон на вечернюю он. Кто-то рядом со мной, так ведь это же тень, ей давно уже лень каждый прожитый день. И сидит она тихо, в углу, не дыша, и живет не спеша, покорившись, душа. Я опять по росе, пить березовый сок, И не чувствуя ног Захожу за порог.

Если, если

Если дождь с утра идет — лужам быть! Если просто не везет — не спешить. Надо сесть на край дивана, Сосчитать до Магадана, Вынуть ложку из стакана, А потом про все забыть. Если свет горит зеленый — подожди. Может там летит крученый впереди? Придержи свою машину, Оглядись, потрогай шину, Лоб протри, разгладь морщину, И билет в трамвае оторви. Если деньги с неба падают — ура! Это где-то веселится детвора. Это фантики от жвачки Или сигаретной пачки, Может чьи-нибудь заначки Сдует ветер со двора. Если временно отшибло память от мозгов, Значит, к этому веселью, был ты не готов. Похмелись, попробуй пива, Погляди как все красиво. Эта девочка игрива, Если смелый — будь здоров.

Если дождь уже прошел, а ты не спишь, Значит, время не пришло, но не скупись. Поделись — какие планы, И куда аэропланы Разлетелись? Может рано? Вот удача! Ну, держись! Если в декабре и снег — будет лед! Может первый, может нет — кто поймет. Рыбаки наточат буры. В магазине их фигуры, Запасутся фурнитурой, И айда бить щуку в лёт!

Мирные дни

Люди читают от скуки газеты Люди боятся и верят в приметы. Дарят девчонкам мальчишки цветы Смертны все люди, смертен и ты. Голос уставший, едва ли он слышен Вдруг прогремит в тишине он как выстрел. Вздрогнули плечи, скатилась слеза Рейсом сто первым повестка ушла. Толпы народа на праздник спешат Только рыдает чья-нибудь мать. Школьный дневник она сына возьмет Горько отец за спиною вздохнет. Сколько же слез и сколько седин Нам принесут эти мирные дни. Горе несет почтальон в отчий дом Плакучие ивы шумят за окном.

Я видел пустые сады

Я видел пустые сады, Без листьев деревья стоят. И мертвые словно глядят, Как жаждущий просит воды. И черные ветви свои Протягивают тишине. И словно бы в сказочном сне, Как-будто бы шепчут они. Они вспоминают о том Когда буйным цветом цвели Когда в них влюбленные шли. И там находили свой дом. Я видел пустые сады...

Два брата

Жили два брата, росли два цветка. Не очень богато. Ходила молва, Что с разных кустов это были цветы, Что между собой не похожи они. А впрочем, и так, один черный, другой Собою был светел, характер дурной. Но оба красавцы, два разных бутона. Один был помладше, другой, тот на воле, Любил жить на воле, искать приключенья, Но только ему все везло с невезеньем. Тот, что потемнее и ниже росточком, Тот был посмелее, котом, не цветочком. Росли и тянулись, с ветром играя, Вперед уходящего не замечая. Но вот за весною приходит и лето, И тот, что помладше не дома, а где-то. А это не так или так далеко, Туда и добраться не так уж легко.

И тянутся письма, и все ожидают, А перемены идут и не знают. Вот уже старший поднялся, окреп. Вроде не глуп, и давно уж не слеп. Града теперь не бояться цветы. Хоть и в разлуке, но вместе они. Каждый по-своему тянется к свету, Только наступит конец даже лету. Вот уже младший, такой коренастый, Пышный, с усами и завихрастый. Август и встреча, веселье и слезы, Но отголоском слышны уже грозы. И наступает пора ожиданий, Осень полета и увяданий. Старший взял силу, корни пустил, Только вот прошлого он не забыл. Может быть, плохо не так уж все это, Где-то теперь его прошлое лето. Жили, да были, Росли, да цвели. Слуху и сплетни судьбу им сплели.

По России

Расплескалась душа по чертогам, По оврагам и по полям. И иду я опять по дорогам, И ночую по разным домам. И таскаю судьбу на загривке, Писем я никому не пишу. А как выпью домашней наливки, Так с хозяином песни пою. Вот опять по России дороги Черноземом к ногам пристают. И минуя, харчевен, пороги, Словно реки, в безбрежность текут. Замыкаются на горизонте, И скрываются где-то в лесу. По обочинам ели во фронте, Словно ждали, что я к ним приду. Вновь подхваченный ветром и ныне Я брожу среди русских равнин. И огонь в моем сердце не стынет Оттого что брожу я один.

Новость

Вот и новость подоспела Я и сам уже не рад. Снова сердце заболело Как и много лет назад. Тихо ласточкой вспорхнула Эта новость за окно, И случайно всколыхнула У прохожего лицо. Обернулся тот прохожий, Посмотрел из-под очков. Взгляд холодный, непогожий. Постоял, да и ушел. Безучастных лиц незримо Эта новость обошла А в ответ — ты шла бы с миром, Нам сейчас не до тебя. Новость дальше полетела Да случайно увлеклась. И, запутавшись, сгорела В телеграфных проводах.

Замок

Закрыты те двери Где смяты постели Накурено и тишина. Застыли те лица, Чтоб вновь протрезвится На утро вчерашнего дня. И ставни закрыты, От глаза укрыты Добро или может быть зло. Замки и запоры Закрыты и снова Всем жаждущим не повезло. Громада забора, На двери подкова Отлитая из серебра. Там тени маячат, Все как-то иначе, Там даже страшна тишина. Там носятся мухи, Навозные слухи, Не в силах той тайны открыть. Случайные звери Царапают двери, И трудно то место забыть.

Гроза рвет и мечет, А ветер калечит, Срывает с петель, кровлю рвет. А как тихо станет, Кто если заглянет, То перемен не найдет. И люди простые Туда заходили, Да только вернулись ни с чем. А кто пробирался, Так там и остался, Оплакивать было бы кем. А в полночь сверкая Тот замок встречает Нечистую силу земли. В людей превратившись, И зелья напившись, Такое творят там они. В друг друга плюются, Нам кем-то смеются, Кого-то ногами в живот. Наркотики курят, И за спину судят, Жратвой набивая свой рот.

И пьяные страсти, В постели отчасти, Отчасти в крови за углом. Под утро стихают, И вновь засыпает До следующей полночи дом. Так долго терпела, И вскоре от гнева Под замком земля разошлась. И рухнули стены, В момент перемены Из недр вода поднялась. Там озеро стало, Листвою опала Вокруг, неземной, красота. И лес отзовется, Как только проснется, Его позовут берега.

Родился, жил и умер

Родился, жил и умер недавно человек. Бессильны вдовьи руки, короток вдовий век. Топор лежит без дела, ржавеет молоток. И мертвый запах сена доносит ветерок. Слоняются печально родные по двору, И ждут когда в прощальный, на плечах понесут. И черный траур лентой приколот к рукаву, И с именем, и с верой его теперь пропьют. Колокола устало пробьют последний час. Вздохнут родные — рано ты покидаешь нас. И разорвут случайно вороны тишину. И, постояв печально, все с кладбища уйдут. И зарастет могила какой-нибудь травой. Давно все это было, и было не со мной. Я не был там, не знаю, не видел этих лиц, Я просто сочиняю о том, как может быть.

Конец мира

Называют месть пороком, Называют лесть уроком, Ложь возводится в святые, Лики божьи стали злые. Сострадание забыто, Искалечено, разбито. Изувечено простое, Безнадежно дорогое. Гордость стала близорука, Круговая тут порука. Хамство с высока плюет, А душа от ран гниет. Лизоблюдством подвиг скрашен, Приговор уже не страшен. Чванство захватило власть, Не для власти, чтобы всласть. Подлость вылезла на свет, В самом цвете своих лет. И бездарность рядом с ней, Запрягла своих коней. На поводья чьи-то руки, Причиняют столько муки, И врезаются ремни Сокращая наши дни.

Мерзость по рукам пошла, В моду глупость, вдруг, вошла. На прекрасное запрет, Всем величиствует бред. Рубль стал простой бумагой, За ценой как за отвагой, Каменной стеной стоят, С недоверием глядят. Плещет разум недалекий, Социально однобокий. Словно язвой поражен Слухами, и раздражен. Пик уже не только час, Круглосуточно сейчас. Анекдотом стал комфорт, Лишь бы не попасть за борт. Всюду ложь на горло давит, А живот карманом правит. И звереют понемногу, Те, кто потерял дорогу. Бродит призрак по земле, Лишь глаза горят во мгле. Гляньте — это ж ЧЕЛОВЕК, Доживает он свой век.

По страницам истории

Предки стареют, Их дети взрослеют, И тени с годами длинней. Меняются лица, И ночью не спится, Память за окнами в ней. В альбомах раскрытых, На взглядах забытых Покоится вечная пыль. Но вновь оживают И встречи желают, Требуют прошлую быль. Рождается гений, От ранних творений Отсрочен веками назад. Ему бы родится, Чтоб славы напиться Потом. Но не он виноват. В усах и со шпагой, С гусарской отвагой Шампанским пенилася кровь. А нынче избита Судами защита, И куплена даже любовь.

Вздыхают над нами Пожарищ кострами, Далеких тех, огненных лет. На скатках шинели Спят те кто успели, Кому предстоит умереть. А нынче трясутся, И ждут, не дождутся Когда же пробьет два часа. Засалены трешки, Где очередь кошкой Завилась в четыре кольца. Но мы их не видим, Мы дерево пилим Все дружно, на коем сидим. А наши соседи Смеются сквозь щели, Но мы их конечно простим.

Весна

Растает снег, распустится листва, Дождем размоет старые невзгоды. Ускорит бег, брызгаясь, талая вода, От счастья расплачутся березы. И я вернусь, как выпадет роса, И окунусь в прелесть первых трелей. И я напьюсь весны. Твои глаза Прольются песней обезумевших свирелей. Крик журавлей разбудит нас опять, Сорвет гроза остатки утомленья. И ширь полей раскинется, чтоб взять Побольше света, солнечного мленья. И в белый цвет оденутся сады, Захороводят в подвенечных платьях. И как всегда распустятся цветы, Залог любви и даже может счастья.